Иван Смирнов: «Я стал сочинять музыку, как бы заново открывая ее для себя»

интервью Андрея Большакова и Ольги Головиной; журнал «Music Box», № 1 (1996)
фото: И.Примак

Многие помнят его по старой московской группе «Второе дыхание» середины 70-х. Но в основном он стал известен как гитарист ансамбля «Арсенал» (84-й — 89-й г.г.). Его исполнительское мастерство получило высокую оценку Аллана Холдсуорта. В 1994 году Иван Смирнов был назван одним из лучших гитаристов России. Отец восьмерых детей, он убежден, что творчество, семья и духовность, дополняя друг друга, — суть неразрывные части человеческого существования.

Music Box: Иван, как же произошла твоя первая встреча с гитарой?

Иван Смирнов: Однажды, лет в 10-11, мне сильно не посчастливилось — я угодил в пионерлагерь. Но нет, как говорится, худа без добра. Там-то все и произошло. Трудно сейчас выразить это словами. Просто какой-то парень пел и аккомпанировал себе на гитаре. Но у меня все перевернулось внутри! Это было так неожиданно, так завораживающе и так сильно! Я в первый раз столкнулся с гитарой так близко. И сразу же на меня подействовало все: ее форма, цвет, узор вокруг розетки. Казалось, что я чувствую ее запах и, наконец, сам звук! Она была так доступна, близка и понятна, и в то же время, так загадочна!.. Я просто открыл для себя целый мир! Помню, я написал маме письмо, умоляя купить мне гитару, не очень-то веря, что это осуществимо. Но когда я вернулся домой — гитара ждала меня. Я схватил ее, стал бренчать по открытым струнам и не выпускал из рук целые сутки, впрочем, не выпускаю и до сих пор.

MB: Прекрасно! Наверное, это судьба. Но все-таки, каковы же твои самые первые детские впечатления, связанные с музыкой?

И.С.: Надо сказать, что я занимался музыкой с одним педагогом по фортепиано, но это было мучительно и совсем неинтересно. Я не чувствовал никакой связи с этим инструментом. Хотя моим первым педагогом оказался В.Дашкевич — теперь известный композитор, написавший, кстати, замечательною музыку к кинофильмам «Шерлок Холмс» и «Собачье сердце». Но есть воспоминания несколько другого рода. В раннем детстве я как-то попал на склад музыкальных инструментов. Меня это так поразило! Представьте себе маленького мальчика, который попал в волшебную кладовую, где хранятся загадочные, непонятные вещи и все это мерцает в полумраке. От непонятного страха я даже не смел прикоснуться к ним. Иногда на улице я встречал людей с цилиндрическими футлярами под мышкой. Мне всегда казалось, что внутри должен быть кларнет или еще что-то в этом роде. И так хотелось заглянуть внутрь, рассмотреть поближе, не говоря о том, чтобы попробовать издать звук. Мечта!.. И вот был такой случай. К нам в гости пришел знакомый, в руках у которого был точно такой же футляр. Мечта сбылась! Вот оно! Сейчас!!! Как же я был разочарован, когда в футляре вместо кларнета оказались свернутые листы бумаги с рисунками. Знакомый оказался просто художником.

MB: А какая-нибудь музыка конкретно запомнилась тебе с ранних лет?

И.С.: Все мое детство прошло под звуки фортепиано, на котором постоянно играл мой отец, что-то сочиняя или наигрывая, иногда с приятелем в четыре руки. И еще у нас были кое-какие пластинки. Некоторую музыку я помню до сих пор. Это И.Стравинский — «История солдата», С.Прокофьев — «Любовь к трем апельсинам», «Сказки старой бабушки» и Б.Барток — «Вечер в деревне».

MB: Хорошо, давай снова вернемся к гитаре. Как ты учился играть на ней?

И.С.: В России зазвучал рок. И для нас он стал естественной альтернативой соцкультуре. Это была не только музыка, но и особое ощущение жизни. Наверное, по-разному можно оценивать это сегодня, но в этом было много свежего, наивного и свободного. В то время (в 68-м году) я стал играть на электрогитаре и переиграл в куче школьных ансамблей музыку Beatles, Kinks, Animals, Rolling Stones. Тогда группы росли как грибы после дождя… Странно, но это было очень похоже на то, что происходило в Англии, только там лет на 7 раньше. Вот так я и учился… Но постепенно все как-то сошло на нет. Советская идеология по-своему справилась с этим, разрешив ВИА. Рок растворился и исчез, слившись с советской эстрадой. А те, кто это принимать не хотел, вынуждены были играть «подпольно», образовав так называемый андерграунд, изредка проводя концерты, разгоняемые то милицией, то КГБ, то комсомолом.

MB: Ты тогда пробовал получить музыкальное образование?

И.С.: Я проучился года 2 в музыкальной школе, затем — в музыкальном училище. Но бросил. Потом я играл в группе «Второе дыхание». Мы находились уже под влиянием джаза, много импровизировали и играли довольно сложную по тем временам инструментальную музыку (джаз-рок).

MB: С какими известными музыкантами тебе довелось тогда столкнуться?

И.С.: Я познакомился со многими интересными людьми. Из известных, пожалуй (это уже было в ансамбле «Бумеранг»), с композитором Э.Артемьевым, пианистом А.Любимовым, скрипачкой Т.Гринденко, звукорежиссером Ю.Богдановым. Они, кстати говоря, находились тогда под впечатлением музыки King Crimson. Мы играли электронную инструментальную музыку с элементами рока и авангарда. Потом пытались пробиться через худсоветы, но все безрезультатно.

MB: Каким образом музыка стала твоей профессией’

И.С.: Пришло время, когда я уже не мог заниматься музыкой просто так, надо было подумать о заработках. Я не избежал ВИА, и судьба занесла меня в «Голубые гитары». К счастью, продлилось это недолго. Следующим этапом был ансамбль «Арсенал» А.Козлова.

MB: Расскажи, пожалуйста, об этом.

И.С.: «Арсенал» для меня, как и для многих, наверное, был тогда оазисом среди пустыни. Через него прошли многие наши музыканты. Ведь Козлов, по сути, вышел из того же андерграунда, но сумел пробиться, не потеряв при этом своего лица и не подчинившись советской культурной идеологии. «Арсенал», как магнит, притягивал к себе лучшие музыкальные силы. Я проработал в этом ансамбле 5 лет и получил неоценимый профессиональный опыт. Да. «Арсенал» — это целая эпоха ! «Козел на саксе…»

MB: Почему же ты все оставил и стал играть на акустической гитаре?

И.С.: Со временем музыкальные формы джаза и рока во многом стали терять для меня свое прежнее обаяние и свежесть. Они уже не способны были выразить те интонации, ритмы, те ощущения жизни, которыми я живу реально.

MB: Неужели рок и джаз, которым ты посвятил столько лет своей жизни, потеряли для тебя свое значение?

И.С.: Не совсем. Рок сделал свое дело. Теперь он трансформировался в один из стилей поп-музыки. Хотя присущий року первоначальный импульс не перестает влиять на современную музыку. Мне по-прежнему интересен джаз и я довольно внимательно слежу за его развитием. Я даже думаю, что джаз, по сути своей, как бы новый вид фольклора. И конечно, влияние его на современную музыку тоже значительно. В этом смысле, джаз — явление всемирное. Он заполняет вакуум в тех областях музыки, где теряется связь с собственной традицией. Но в чистом виде джаз, все-таки, — явление американское. Наши джазовые музыканты лучше раскрыли себя на родине джаза — в Америке. И я думаю, что это естественно.

MB: Ну хорошо, не джаз, не рок, что же тогда? Кстати, как ты относишься к классике?

И.С.: Когда говорят о классике, имеют в виду, прежде всего, исполнительское искусство и классическое музыкальное наследие. Это особая область и слава Богу, она жизнеспособна. Но каким же даром надо обладать, чтобы сегодня писать музыку, продолжая академическую традицию!.. А традиция немыслима без живого откровения. Отсутствие того, что я называю живым откровением и что я понимаю как суть музыки, становится, к сожалению, признаком и даже нормой современного музыкального творчества.

MB: Что же, по-твоему, происходит в современном музыкальном творчестве?

И.С.: Стремление к музыке, как таковой, сегодня крайне редко. Чаще всего ставятся и решаются чисто ремесленные прикладные задачи. Теперь музыку приспосабливают к разным жизненным потребностям. На разные случаи существует музыка тяжелая, легкая, танцевальная, медитативная, для кино, автомобилей и даже для лифтов.

MB: Мы не затронули еще один музыкальный пласт — это фольклор. В твоей музыке явно ощущается связь с фольклорными интонациями и ритмами…

И.С.: Да, фольклор для меня значит все больше и больше. Но я хочу сразу оговориться: «кремлевско-матрешечный» стиль «а ля рус» мне отвратителен.

MB: Но существуют же ансамбли, изучающие и исполняющие полноценную традиционную музыку?

И.С.: Да, конечно. И это замечательно. Но тут есть свои проблемы. С одной стороны, сохранившиеся фольклорные формы драгоценны, с другой, их связь с реальной жизнью постепенно исчезает. Наиболее чуткие музыканты, понимая это, пытаются найти для фольклора новые формы существования, адаптировать его к современной жизни, найти ему полноценное место в ней. Например, Болгарский национальный хор, А.Котов (ансамбль «Сирин»). Сюда же можно отнести и андалузский стиль фламенко… На самом деле, этому не так уж мало примеров. Среди моих знакомых музыкантов, связанных с фольклором, многие занимаются этой проблемой.

MB: Иван, давай поговорим теперь о музыке, которую ты сейчас играешь. Многие тебя знают прежде всего как гитариста-исполнителя. А что же побудило тебя начать сочинять музыку самому?

И.С.: Передо мной встала проблема репертуара. Что играть? Какую музыку? Мне, гитаристу. Я понял, что подходящих готовых музыкальных форм для меня не существует. Но в каждом стиле и жанре есть отдельные элементы, которые могли бы стать составными частями той музыки, которую я хотел бы играть.

MB: Что же все-таки помогло тебе найти свою музыку?

И.С.: Гитара! Она обладает одним счастливым свойством: гитара полноценно и естественно присутствует практически во всех видах современной музыки. В каждой отдельной области гитара имеет свое неповторимое лицо, и в то же время является связующим звеном между целыми музыкальными мирами.

MB: Ты можешь пояснить свою мысль?

И.С.: Во-первых, гитара — инструмент глубоко традиционный. Она связана с европейской классикой, с традиционной испанской музыкой, с русским романсом и через родственные инструменты — с русской, европейской и даже восточной народной музыкой. Во-вторых, гитара очень современный инструмент. Она легко и чутко реагирует на все изменения новейшей музыки и органично вписывается в современные музыкальные стили. Гитара не только профессиональный, но и бытовой инструмент. Ее можно встретить в каждом доме, иногда даже там, где практически на ней не умеют играть. Это по-настоящему народный современный музыкальный инструмент. В ней заключена особая живая стихия, душа, что-то вечно волнующее. Она наивна, ничего не навязывает, не диктует. Гитара так близка, так интимна, с ней всегда ощущаешь себя «один на один»… И я вернулся к акустической гитаре, к тому, с чего начал. Я стал сочинять музыку, как бы заново открывая ее для себя, совершенно интуитивно, почти забыв о своем прежнем профессиональном опыте электрогитариста. И прошло немало времени, прежде чем разрозненные наигрыши, интонации и ритмы начали объединяться в нечто целое.

MB: To есть, это был довольно трудный творческий процесс. А что вообще значит для тебя процесс творчества?

И.С.: На мой взгляд, творчество — не просто умелое и ловкое сочетание различных форм и приемов. В данном случае, уместнее говорить о рождении, созревании и тому подобном. Творческий процесс более всего подобен изготовлению вина. Виноград бродит и, в конце концов, вызревает в вино. Это уже нечто совершенно новое, и чем качественнее вино, тем менее оно боится времени. Старея, оно только улучшается. И чтобы получить вино, а не брагу, надо использовать качественный настоящий виноград, и он должен быть не прокисшим, а живым. Точно также и все элементы музыкального стиля должны обладать живой энергией. Живые виноградные ягоды и гроздья есть и в современных стилях, а особенно, в традиционных народных формах. Но отыскать то, что необходимо для создания своего вина, непросто. Так вот, гитара и помогает отыскать этот виноград. Так родилась моя музыка, которая сложилась постепенно в программу. Конечно, это всего лишь гитарная музыка, но это мой опыт, мой путь. И я надеюсь, что это интересно не только мне, а значит, не бессмысленно.

MB: А как конкретно у тебя происходит процесс творчества? Что тебя вдохновляет?

И.С.: Источники вдохновения могут быть разными. Это и прослушивание фольклорной или классической музыки, или какая-то давняя ассоциативная связь с ней, или еще что-то, что вдруг дает мне некий импульс. Но вообще, для меня это тайна… Спустя какое-то время совершенно естественно рождается интонация, которая несет в себе целостный музыкальный образ и ритмическое дыхание, что становится для меня музыкальной идеей. Идея подразумевает перспективу и стремление к чему-то целому, которое я внутренне ощущаю. И это вызывает во мне одновременно интерес, любопытство и радость. И я начинаю двигаться к этому целому, находя ему музыкальное воплощение. Но сам музыкальный язык, технические приемы, форма иногда дают совершенно неожиданный результат. Так происходит взаимодействие внешнего процесса с внутренним ощущением. Это похоже на импровизацию, растянутую во времени, которую я фиксирую и которая становится для меня музыкальной основой и формой. Получившаяся форма потенциально предполагает свободное отступление от нее. И это уже зависит от моего внутреннего состояния в момент исполнения.

MB: Иван, ты употребил в нашем разговоре такой термин как «откровение». Как ты считаешь, существует ли связь музыки с духовной сферой?

И.С.: Музыка связана прежде всего со сферой души, сферой жизни. Но если жизнь связана со сферой духа, то это как-то отразится и в музыке. И если уж мы заговорили об этих связях, то жизнь — природа, человек, рождение, смерть, любовь — всегда несет в себе тайну. И настоящая музыка в той или иной степени проникнута этой тайной.

MB: Да, это очень интересно. Скажи пожалуйста, вот существует хорошая и плохая музыка. А каковы твои критерии определения этого?

И.С.: Хорошая музыка, наверное, рождается, а плохая — придумывается. И нет музыки без вдохновения, сколько ни трудись. Если какая-либо музыка не нравится, это не значит еще, что она плоха, и наоборот. Тут все дело в понимании и вкусе. Эстетические законы для всех жанров в искусстве одни и те же. Искусство всегда объективно. Оно либо есть, либо его нет.

MB: Хорошо, а к какому направлению можно отнести твою музыку? И что же все-таки лежит в ее основе?

И.С.: Импровизация, ладовость, фольклорные интонации и ритмы, спонтанная связь с академической музыкой, романсовость, фламенко, блюзовые и джазовые ощущения, рок (в смысле подачи звука и энергетики), некоторые приемы из авангардной музыки. Здесь годится все, лишь бы это работало на идею.

MB: Уместно ли здесь говорить о каком-то уже сложившемся стиле?

И.С.: Наверное, у меня есть свой собственный стиль в смысле самой игры на инструменте или подхода к нему. Что же касается стиля музыки, я думаю, что одному человеку не под силу создать стиль в музыке. Стиль рождается в соборном творчестве многих. Я уверен, в России много творческих музыкантов, талантливых, быть может, гениальных, которые ищут свои пути в музыке. Но мы разобщены и не имеем возможностей для обмена опытом. Попросту, нет социальной ниши для современной инструментальной музыки. А в одиночку с этим не справиться. Впрочем, будем надеяться на лучшее.

MB: Звучание твоей гитары выходит за рамки обычного восприятия этого инструмента. Как ты находишь свой собственный звук и какие технические средства ты используешь?

И.С.: Я пользуюсь всеми достижениями современной музыкальной техники: усилителями, эффектами. Использую также сопровождение клавиш (сэмплеров), перкашн. Все это помогает мне преодолеть камерность акустической гитары, усиливая феноменальность ее обертона, когда при скудости средств возникает богатое разнообразие красок. И простое созвучие приобретает звучность целого оркестра. Сегодня акустическую гитару нельзя рассматривать как камерный инструмент.

MB: На гитаре какой фирмы ты играешь?

И.С.: Takamine.

MB: А струны?

И.С.: Я предпочитаю струны S.I.T.

MB: С кем ты сейчас сотрудничаешь?

И.С.: Сейчас я работаю вместе со своим старшим сыном Михаилом. Ему 21 год. Он получил прекрасное образование в музыкальном училище при Московской консерватории по классу фортепиано. Он пишет музыку, занимается аранжировкой, знает классику, замечательно разбирается в традиционной английской, шотландской, ирландской музыке. Мы отлично понимаем друг друга. Никаких проблем «отцов и детей». Мы — как братья по духу. Это вносит в наше совместное творчество особую теплоту и радость.

MB: Иван, и напоследок, самый традиционный вопрос — над чем ты сейчас работаешь?

И.С.: В последнее время стали проводиться концерты современной гитарной музыки, в которых мы с сыном периодически принимаем участие. Помимо этого, мы даем сольные концерты. А теперь приступили к работе над записью компакт-диска на студии «Лига».

MB: А почему именно «Лига»?

И.С.: Там я себя чувствую достаточно комфортно.

MB: Ну что ж, от всей души хочется пожелать тебе удачи в осуществлении всех твоих планов.

И.С.: Спасибо.